Бывает, зрителей маните театр не пьеса, а актер. В Государственном академическом Русском драматическом театре имени А.С.Пушкина одним из таких кумиров является заслуженный артист России Эдвардас Куп-шис, кстати, пятикратный обладатель номинации «Любимец публики».
— Эдвардас Стеапонович, как все начиналось?
— Да! В маленьком приморском городке Дарбенай при школе, где я учился, был замечательный театральный кружок. И там я впервые познал, что такое успех. Это навсегда определило судьбу мою и младшего брата Витаутаса, который стал актером, режиссером и драматургом. Но настоящее увлечение театром началось, когда я поступил в студию Юозаса Мильтиниса, создавшего Паневежский драматический театр. Мильтинис считал театр храмом, а работу в нем интеллектуальным служением. Поэтому артистам не разрешалось заводить семьи, не позволялось без его ведома сниматься в кино. Его школа отложила отпечаток на всю мою жизнь. Он был гений, знал абсолютно все, что касается психофизики актера, в совершенстве владел пятью языками. Я сыграл у него двенадцать ролей, и первая из больших — Лариосик в «Днях Турбиных». Моим партнером был Донатас Банионис. Постановка не сходила со сцены несколько лет.
— Каким же ветром занесло вас, игравшего на сцене прославленного театра, в наши студеные края?
— Молодой авантюризм! Я прибыл сюда из Уссурийска в 1978 году. Одновременно с Валерием Келле-Пелле. Это была большая удача. Он сразу дал мне возможность много играть, и это решило все. Первой гром-кой заявкой была постановка «А поутру они проснулись» по Василию Шукшину. Пресса была очень хорошая, писали, что я играл эмоционально и крепко вжился в образ. Театр был на подъеме, труппа мощная, очень талантливая, много гастролей, и это было частью театральной романтики.
— Есть понятие режиссерского театра, где стилистика, эстетика, репертуар определяются постановщиком. Что вы думаете о том, что в ГАРДТ давно нет постоянного режиссера?
— Это беда большинства современных театров. Режиссеры сейчас не хотят брать на себя такую обузу, как театральная труппа. Ведь это вторая семья.
— Многих актеров волнует тема несыгранного. У вас есть такое чувство по отношению к какой-то роли?
— Я ни о чем не жалею. Разве что о Мак-Мёрфи в «Полете над гнезом кукушки». Келле-Пелле взялся поставить эту вещь, уже и роли распределили. Но судьба внесла коррективы… С годами я сделал вывод — не случилось, значит, не дано. Надо успевать играть то, что есть.
— Для больших артистов не бывает второстепенных ролей. Одна из последних ваших удач — образ командора Витуса Беринга в «Созвездии Марии». Он получился очень человечным.
— Его любила вся великая северная экспедиция. Я подумал: «За что?» Значит, умел поговорить по душам, пошутить, подбодрить команду. Визуально я, конечно, не Беринг. Переживал по этому поводу. Но мне Андрей Борисов сказал: «Если вы убедили зрителя, значит, он и был таким».
— Ваши поклонники — благодарный народ. В театре масса баек о них. То коньяк в кафе подарят, то книги.
— Такая профессия артиста — работать на зрительскую любовь. Я иногда шучу: осталось мешок картошки получить вместо цветов.
— Есть еще одна награда — аплодисменты, которые достаются вашим ученикам. Как педагог вы выпустили в АГИИК не худший курс.
— Я тогда сам набрал группу. Для Нерюнгринского театра актера и куклы. И год работал директором, чтобы помочь ребятам встать на ноги. И остался бы, но случилась беда с Александром Кузнецовым… Встал репертуар, и мне пришлось вернуться в Якутск, заменить его.
— Скоро в Русском театре премьера, посвященная вашему 65-летию. Что это будет за спектакль?
— «Осенняя скука» по пьесе Николая Некрасова. Ставит ее высокопрофессиональный, талантливый режиссер Линас За-йкаускас. Я играю главную роль — русского барина Ласукова. Рассказывать о сюжете не буду, зрителя надо заинтриговать. Скажу только, что скуки там нет.
— Эдвардас Стеапонович, вы любите свою работу?
— Конечно. Актер может заставить человека забыть о себе, задуматься о будущем, даст надежду. Если умеешь дарить ему это, ты волшебник. Под гром оваций всегда чувствуешь себя счастливым. Но когда бьешься над рисунком новой роли, не спишь ночами, то думаешь — зачем мне эти муки? Хотя мне грех жаловаться. На сцене прожито более 130 жизней великих и малых мира сего. И примерить их на себя дано не каждому.
АИТА ШАПОШНИКОВА