Мы познакомились на выставке картин «Поколение». Эдуард Иосифович поразил меня своими нетривиальными высказываниями на столько, что я решила поделиться ими с читателем. Итак, знакомьтесь — Эдуард Васильев, преподаватель АГИКИ, художник. Абстрактный реализм.
— Каждый художник в своих творениях несет какую-то информацию. В каждом произведении есть свой смысл. Какой смысл в ваших работах?
-Я как художник стараюсь быть искренним и настоящим. Пусть простым, но настоящим. Когда человек предан своей работе и искренен, то в работах отражается его душа. А чужая душа — потемки. Поэтому так трудно понять чужие работы. Когда я работаю, всегда выражаю свои чувства к тому, что вижу. То, что я изображаю, — это то, что я люблю, — природу, людей, натюрморты…
-Ваши работы нынешние, какие они?
-Я очень люблю работать с натуры или, на крайний случай, с фотографии. Я живу настоящим, тем, что вижу, той обстановкой, в которой нахожусь. У меня нет работ по воспоминаниям, фантазиям, по памяти. Мне хочется быть очень конкретным. Несмотря на это, мои работы воспринимаются зрителем как что-то отвлеченное. Поэтому я называю свое творчество «абстрактный реализм». Я реалист, но не такой, чтобы «влоб». Я изображаю что-то не только потому, что мне это просто нравится, а потому, что за этим стоит определенная поэзия, смутные чувства, которые можно передать только живописью. Словами не рассказать, это не литература. Работать художника заставляет душа.
-Говорят, что талантливый человек талантлив во всем. Есть ли у вас какие- то другие таланты? Может быть, вы пишете стихи?
-Я очень люблю стихи, но писать их не могу. Это для меня чудо, какая-то тайна, что люди могут писать стихи. Я не понимаю — как человек способен это делать. Толстой говорил: писать стихи — это как идти за плугом, т.е. выполнять тяжелую работу и при этом еще плясать, чтоб было в рифму. Видимо, он тоже с трудом понимал — как писать стихи.
-Может, у вас есть свои увлечения, отличительные особенности?
-У каждого человека есть свои особенности. И каждый человек в душе — поэт. Вообще в жизни очень много поэзии. И если в искусстве поэзии нет, то это уже не искусство.
-Художник — творческая профессия, и вы работаете, наверное, по вдохнове¬нию. Что вы делаете, когда нет музы, желания творить?
— Не работаю. Занимаюсь всякой ерундой — рыбалкой, чтением книг. Люблю перечитывать классику. Сейчас, правда, с возрастом стал меньше читать, но в молодости только и делал, что читал и рисовал.
-Какой вы в быту? Как думаете – вашей жене повезло с вами?
-Мы оба не очень занимаемся домашними делами, поэтому и подходим друг другу. Мы больше живем внутренней жизнью, что ли. Чтение, разговоры для нас важнее, чем материальные удобства. Наверное, стереотип о том, что творческим людям сложно в быту, — это правда.
-Вы, наверное, сейчас уже можете сказать — кто такой художник? Профессия, состояние души или, может, еще что-то?
-Наверное, это образ жизни. Для художника писать — это то, чего требует душа. «Квадрат» Малевича понравился не многим
— Как вы относитесь к со¬временному искусству?
— Творчество — это общение людей на уровне чувств, не просто разговор, не информация, которая нужна для жизни, а информация, которой вроде и нет. Молодые современные художники хотят, чтобы их увидели, услышали, почувствовали, обратили на них внимание и ищут свой способ дойти до зрителя. Смена всяких форм, течений это поиск. Я человек более инертный, не агрессивный. Я хочу, чтоб то, что я сделал, само дошло до людей.
— И вы считаете, что «Квадрат» Ма¬левича, который многим понравился…
-… он понравился не многим. Это был творческий акт, который дал возможность простым звуком достать всех. Сейчас хоть сделай оранжевый треугольник — не будет иметь значения. Получилось, что это явление искусства, и его купили за миллион.
-А вы видите в этом квадрате что то для себя?
-Нет, конечно. Я вижу лишь черный квадрат и думаю, молодец Малевич, что сделал его, и все теперь знают, кто он.
-Как вы относитесь к современному течению «граффити»?
-Это когда стены пачкают?
-Да. Вы считаете это искус¬ством?
-Проявление чувств всегда име¬ет отношению к искусству. Что бы ни рисовали — это проявление себя. Искусство свои формы видоизменяет, ищет новый язык. Я не отрицаю эти поиски.
-А вы пробовали сами сде¬лать что-то подобное?
-Я не могу себе этого позволить. В искусстве не должно быть произвола. Оно должно быть таким, как оно есть, а не бредом сумасшедшего. Я пробовал беспредметную возню, просто упразднялся в сочетании цветов. Это, в общем, нетрудно, но это не для меня. Содержание у каждого свое. Может быть, какая-то робость или целомудрие удерживают меня оттого, чтобы заниматься чем- то другим. Я думаю, что найду что- то новое, если буду преданно при-слушиваться к внутреннему голосу души.
-И когда примерно это произойдет?
-Может быть, это уже произошло. Река — это море информации
-Как вы относитесь к современной музыке?
-Я равнодушен к ней, но отвращения она не вызывает. Я вспомнил слова Пикассо: «Искусство — ложь, но я не питаю к ней отвращения». Искусство — это истина, это правда. Может быть, глупо, но я считаю так. Поэтому не люблю Пикассо.
-Вы ходите в кинотеатры?
-Нет. Ходил только в советское время. Я и телевизор стараюсь меньше смотреть.
-Почему?
-Это утомляет, вызывает отвращение. Все такое банальное, все построено на клише — по мозгам только долбят. Я вообще к кино плохо отношусь. Это ведь изобразительное искусство, а там так мало в изобразительном отношении, так плохо снимают операторы. Но бывает, снимает мастер — оператор, и получается здорово.
-Как вы относитесь к новым технологиям?
-Я абсолютно не умею обращаться с компьютером, не знаю, что такое Интернет, а мобильный телефон беру только тогда, когда в этом есть необходимость.
-Но это же удобно!
-Наверное. Но меня эти вещи, скорее, пугают, чем радуют. Человек превращается в придаток машины, через это нивелирование люди становятся одинаковыми и меньше живут внутренней жизнью, становятся несвободными. Когда нахожусь на природе без радио, телевидения, телефонов, я больше чувствую мир. Смотрю на звезды, как течет река, и это дает мне боль¬ше информации, ощущения жизни. Я хороший — это неправильно
-Ваши друзья тоже художники?
-Да, я, наверное, больше общаюсь с художниками.
-А вам интересно общаться с людьми другой профессии? С водителями, например.
-Мне неважно, чем человек занимается, мне важно — какой он. С возрастом приходит понимание того, что важно любить человека, хорошо относиться, потому что нет ничего прекрасней, чем любовь. Искусством двигает любовь, да и человеку без любви холодно.
-А за что вы любите людей?
-Просто так.
-И любого?
-Любого. И больного, и урода…
-Говорят, от любви до ненависти — один шаг.
— Человек, способный любить, способен также сильно ненавидеть. Но я понял с возрастом, что с ненавистью надо бороться, ее надо уничтожать, ведь она не продуктивна. Хотя она проявляется иногда. По религии, надо уметь любить врага своего. От к чему надо учиться. Некоторые думают, что гордый, хороший человек врагов своих убирает, уничтожает, но я с этим не согласен.
-А как насчет зависти?
-Я много чем себя недоволен, но во мне нет зависти. Зависть унижает человека.
-Ревнуете?
-Слава Богу, нет. Так сложилось что люди, которых я люблю, так хорошо ко мне относятся, что пришлось никого ревновать.
-Если вас так любят, значит, вы хороший человек. Почему же вы собой недовольны?
-Ну, как можно быть собой довольным, если подвержен всяким грехам, как ненависть, гнев, жадность. В человеке много того, с чем надо бороться. Поэтому считать себя хорошим неправильно. 99% художников — неудачники
-Что для вас преподавание студентам?
-Это прежде всего мой хлеб. Каждый должен как-то зарабатывать. А я ничего не умею делать, кроме как рисовать.
-Какое у вас образование?
-Я пять лет учился в ЯХУ у Эллэя Семеновича Сивцева — отца якутской графики. Потом в институте — им. Ильи Репина. Так что мне повезло — получил очень хорошую школу. Вообще, мне кажется, уровень школы падает.
-Вы не считаете, что из-за этого станет меньше талантливых людей?
-Нет. Талант дает природа. Само искусство имеет периоды упадка и подъема. Может, скоро будет упадок.
-Вы не видите ни в ком из ваших студентов великого художника?
-Я на своем веку насмотрелся и учителей, и учеников… Только жизнь может показать, представляет собой человек как художник что-то или нет. Поэтому очень сложно сказать о ком-то, что он будет великим.
-Можно ли человека научить рисо¬вать и сделать из него художника?
-Нет, им надо родиться. Эта профессия очень трудная, непредсказуемая. Тысячи людей, которые занимаются этим, — не настоящие художники. Это очень скользкий путь, ненадежный, негарантированный.
-И их труды напрасны?
-Да. 99% художников — неудачники.
-Вы же не причисляете себя к этим процентам…
-Я очень сомневаюсь. Я не уверен, что состоялся.
-Как вы можете так говорить? У вас же столько прекрасных, признанных картин!
-Потому что я знаю, что такое по-настоящему замечательные картины. Неуверенность и недовольство собой присуще всем художникам. Мне так кажется. Может быть, и есть самоуверенные художники, но мне они не симпатичны.
-Говорят, что люди должны попробовать в жизни если не все, то хотя бы многое. Вы не пробовали освоить другие профессии?
— Нет. Я всегда стремился только рисовать. В детстве мечтал стать геологом — романтическая профессия, но это было не серьезно. После 7 классов сразу пошел в художественное училище, хотя тогда еще не знал, кто такой художник и не видел много произведений искусства. Но была какая-то любовь к изобразительному искусству. Я сам удивляюсь. Точность не есть правда
— Вы говорите, что всегда рисуете с натуры. Не легче ли сфотографировать то, что вам понравилось?
-Я никогда не фотографировал. Можно сказать — ни разу в жизни. Но желание сфотографировать бывает, чтобы сохранить что-то красивое. Вспомнил анекдот: новые русские увидели художника, рисующего с натуры, и говорят: «Чувак без полароида мучается».
-Но ведь, действительно, это очень сложно.
-Да, сложно, но если б не было определенного смысла, с появлением фотографии это бы перестало существовать. И что интересно — такой цвет и такую красоту в фотографии создать невозможно. Там все мертвое и механическое получается, хоть и точное. Но точность — не есть правда. А правда, наверное, в том, чтобы почувствовать самому. Ну вот картина с девочкой-это же лучше, чем фотография.
— Сколько вы ее писали?
-Часа четыре.
— И четыре часа эта девочка сидела и позировала?
-Вот в этом-то и ужас. Вот как мне приходилось детей мучить ради какого-то искусства. Живет только душа! Мой любимый писатель Толстой писал в своем дневнике: «Живет только душа», и через несколько дней тоже повторился: «Живет только душа». Мы слишком много значения придаем материальной стороне жизни. Когда мы занимаемся унитазами, бесконечными удобствами — это, скорее, отвлечение от жизни.
-Вы не видите смысла в благопо¬лучии, уюте?
-Я вижу, насколько это опасно. Выкачиваем газ, нефть, запасы закончатся — а как же будут жить наши потомки? Все помешались на деньгах. Если жить на природе, не принося вреда людям и природе своим существованием, без ущерба для поколений, — это же очень; здорово. И потом чистить снег, затаскивать воду, топить печку — это и для здоровья полезно. Это природой дано — получать какие-то физические нагрузки со смыслом. Это лучше, чем придумывать какие-то тренажеры. Я поэтому в шутку называю себя мракобесом.
Диана Александрова