В мировой литературе есть такая классическая тема — «путь наверх». Наш герой Афанасий МУНХАЛОВ, художник-шестидесятник, график, представитель «сурового стиля», вполне Мог стать таким классическим героем. Мальчик-сирота, выживший в условиях, где и взрослый терял надежду, закончил престижный московский вуз и стал деканом института. Афанасию Петровичу в январе исполнилось 75 лет.
— Самое первое детское воспоминание — красивый белый пароход «Киров». Мне пять лет, и я страшно рад происходящему. Мы с мамой, сестрой и еще другие люди из нашего села плывем по реке. Лишь спустя годы я узнал, что это был за момент: нас в числе многих тысяч чурапчинцев насильно пересолили в северные улусы.
— Наверное, я должен был умереть еще в пять лет. Прикрываясь, красивыми обещаниями, нас, по сути, отправили на верную смерть. Говорили, что на Севере так много зайцев и рыбы, что их можно ловить руками и мы никогда не будем голодать. Высадили нас на голом берегу реки в Кобяйском улусе. Никто нас, конечно, нас ждал. Жили в шалашах на берегу реки. Не было ни снастей, ни навыков, чтобы ловить рыбу. Да и некому было рыбачить или охотиться, ведь вывезли одних стариков да женщин с детьми. Уже выпал снег. Было холодно. Люди начали болеть, а из деревни Ситтэ за нами дне недели никто не приезжал. В пять лет я остался круглым сиротой в чужом наслеге. Мама и сестра умерли к ноябрьским праздникам. Я выжил чудом, даже не понимаю как. Вечно голодный. Одет во что попало, обуви не было, бегал босиком по сносу… Жил сначала при школе, потом у старушки в деревне, затем определили в детский дом.
— Художником мне помогли стать Сталин и Ворошилов. В школьные годы я уже слыл художником, то есть рисовал стенгазеты и еще оформлял девчоночьи песенники, Рисовал орнаменты, цветы, местные пейзажи, закат на реке, например, животных, девушек, парной… И еще копировал с фотографий портреты вождей революции. Так руку набил, что даже принял участие в конкурсе рисунков. Нарисовал Сталина и Ворошилова у Кремлевской стены и занял призовое место. В выпускном классе мне доверили помогать учителю рисовать портреты членов Политбюро. Сухотеркой. Техника такая: рисовали по ткани сухими кистами. Вот так наши вожди повлияли на мой выбор. После окончания школы поехал в Якутск поступать в музыкально-художественное училище.
— Удивляюсь и завидую самому себе. Как я рискнул поехать в Москву учиться? Сельский детдомовский парень, один, через всю страну. Экзамены в Художественном институте имени Сурикова уже закончились. Но с учетом того, что мне пришлось добираться из далекого края, из самой Якутии, и порядке исключения меня допустили до экзамена по рисунку. Так я стал студентом графического факультета знаменитой «Суриковки».
— Мы вошли в историю как «шестидесятники». Москва времен моей молодости ассоциируется с первой выставкой авангардистов в Манеже. С первым Международным конкурсом имени Чайковского, с именем американского пианиста Ван Клиберна. Это было время, когда Вознесенский, Евтушенко, Ахмадулина, Рождественский читали свои стих в Политехническом музее… Это первые концерты Окуждавы, Галича, Высоцкого… Первый полет человека в космос. Все это сказалось в нашем творчестве. Все это дало нам такой импульс, вызвало к жизни такое широкое художественное движение, что хватило на многие годы. А какие мы были модники: узкие брючки, рубашки с острыми воротниками, прически с бакенбардами… Наши преподаватели были прогрессивными людьми. Они свободно разъезжали по миру: сегодня читают лекцию в Москве, завтра – в Париже, послезавтра – в Лондоне… В нашей манере одеваться они видели лишь стремление к самовыражению…
— Нам выпала честь стать основателями так называемого «сурового стиля» в советской живописи… Нам повезло: мы стояли у истоков зарождения нового этапа разт виши современного искусства. Мы сами творили историю.
— Хлеб с горчицей — всему голова. Этот «бутерброд» спасал нас от голода. В те времена во всех столовых хлеб был бесплатным, так же как и горчица — пролетарское масло. Хлеба можно было брать сколько угодно. Стипендии, конечно, не хватало, и, чтобы не голодать, студенты нашли выход: приходишь в столовую, берешь стакан чаю за три копейки, мажешь хлеб горчицей, солишь и ешь. Вкусно и сытно.
— Семья — это не кольцо на пальце, и не штамп в паспорте, это нечто большее. У меня на пальце до сих пор нет обручального кольца. В 1962 году во время каникул в Якутске я женился. Моей женой стала выпускница Московского пединститута Октябрина Трофимова. Свадьба была скромная, даже кольцами не обменялись. У нас растут две дочери, четверо внуков. Через два года у нас золотая свадьба, вот тогда и подарю жене колечко. Восполню пробел.
— Творческих людей у нас в Якутии всегда оберегали. Художников, писателей, поэтов в те времена всегда поддерживали. У нас были мастерские, нам помогали и организации выставок. Организовывали бесплатные поездки в дома творчества, где создавались самые лучшие работы … Haпример, Дом творчества «Челюскинская» (Подмосковье) создан специально дня работы художников-графиков. В кругу семьи проводил всего пару месяцев в году, остальное время был в командировках: Север, Вйлюйская ГЭС… Якутская графика совершала турне по городам России, Прибалтики, ГДР и Чехословакии. Сейчас такою уже нет.
— В мое время не было «лиц кавказской национальности». Мы были интернационалистами. Советский народ одержал победу над фашизмом, потому что был сплочен. Вместе мы сила.
— Человек должен знать свои корни, без корней нет человека. Сохранить для потомков нашу якутскую культуру — это главная задача.
— В послевоенные годы жили трудно, но люди были добрее. Мы жили в одинаковых условиях по всему Союзу, не было богатых, нс было бедных. Поэтому не было и зависти.
— До войны в колхозах у людей паспортов не было. А куда без паспорта? Сейчас прав и возможностей больше. Все двери открыты. Хочешь в Москву, хочешь за границу езжай. Это хорошо. Нужно распланировать свою жизнь, и тогда можно всею добиться
— Убийц надо уничтожать, перевоспитанию они не поддаются. Я так считаю. Только нужно досконально все расследовать, чтобы не совершить ошибку. Потому что на кону — человеческая жизнь.
— Художник — свидетель эпохи, можно сказать, летописец, Он пюри1 вне времени и пространства, опираясь лишь на свое видение. К сожалению, в наш меркантильный век искусство часто не востребовано. Но, думаю, это временно. Потому что прекрасное и человечное, пройдя через сито времени, остается. Все ненужное отлетит; как шелуха. Потому что искусство вечно!
Елена Киселева